Расстроенная, я пожаловалась Петренко:
— Игорь, а все-таки почему ты не хочешь говорить о личной жизни?
Игорь Петренко: Мне набили оскомину вопросы типа «Как вы поступали?», «Где познакомились со своей женой?». У меня все спрашивают одно и то же. Открываешь первое интервью, второе, пятое, тридцать пятое — и везде про это. Причем поскольку я — это я, то везде отвечаю одними и теми же словами. И когда читаешь эти слова уже в пятидесятый раз, очень хочется закрыться, остановиться, чтобы самому понять: а это вообще правда, так действительно было?
Знаешь, когда после премьеры «Кармен» я выходила из зала, двое мужчин возраста моих родителей (а значит, лет за сорок) рассуждали: почему это у их поколения была масса положительных героев — мушкетеры, гардемарины, Боярский там, Харатьян, а у нынешнего — нет практически, если только один Петренко. Ты что можешь сказать на это?
И. П.: Я знаю такое количество молодых, да и уже немолодых ребят с положительной энергетикой — все они потенциальные положительные герои. Но у нас сейчас странное время в стране, в искусстве, в кинематографе в частности. Музыку заказывают не те люди, которым нужны герои как таковые, а те, которые отталкиваются от какого-то конкретного материала, оценивая, смогут ли его продать и заработать на этом денег. В нашей стране не берут актера на роль героя только потому, что это его амплуа, как на Западе. У нас кто подешевле согласится, тот и утвержден, если совпало — хорошо, не совпало — ну, ничего страшного. Все это из-за того, что нет сформировавшейся фабрики героев, звезд… На моем опыте «Звезда» — это первый случай, когда режиссер отстаивал конкретного актера — меня. Огромное количество людей было против. А он считал, что во мне что-то такое есть, и поэтому боролся. Ему это такой крови стоило! В общем же, тех героев, о которых ты говоришь, нет, потому что на них нет спроса, ведь именно он рождает предложение. Как только публика захочет героя, она непременно его получит.
По-твоему, получается, что мы — просто поколение, которому не нужны герои?
И. П.: Нет, мне кажется, сейчас как раз нужны герои, но у меня такое впечатление, что никто не знает, какие. Когда определится какое-то конкретное желание зрителя, сформируется облик героя — эти герои сразу станут появляться. Пока же идет какая-то неразбериха в мыслях людей в нашей стране.
Ты сам кино в кинотеатрах смотришь?
И. П.: Очень редко, потому что не хватает времени. Хотя, конечно, смотрю. Последнее, что я видел, — это «Чикаго».
Многие обвиняют Голливуд в штампованности сюжетов, отсутствии какой-то внутренней наполненности. Ты смотришь и подобное кино?
И. П.: Да, разумеется. Иногда хочется просто зрелища, за которое не жалко заплатить деньги. Руководствуясь подобным желанием, люди ходят в цирк, на шоу, на комедии, на мюзиклы. Потому что это красиво, это завораживает, это здорово. И такое кино нужно. Безусловно, параллельно с ним нужны и фильмы, которые не будут подавлять своим визуальным рядом, а вынудят на какие-то мыслительные процессы, — я и за такое кино. Оно должно быть разным. И у каждого есть своя публика. Я еще не слышал, чтобы какой-то фильм нравился абсолютно всем. Кому-то не хватает по жизни зрелищ, кому-то — эмоций, кто-то хочет видеть в картине одно, кто-то — другое. Причем в разные моменты жизни может не хватать разного.
Насколько ты должен быть схож с персонажем, чтобы его сыграть, или это совершенно необязательно, и актер — на то он и актер, чтобы суметь сыграть кого угодно?
И. П.: Я обязательно ищу какие-то точки соприкосновения героя с самим собой, чтобы как-то для себя оправдывать то, что в кадре делает мой персонаж. Но это не обязательно должен быть мой прототип. Сыграть можно любой характер, другое дело, что я все равно буду стараться накладывать его «на себя». Еще один компонент сыгранной роли — участие режиссера, то, насколько он сумел объяснить и донести до актера, как он видит этого героя. Из синтеза этих понятий и рождается образ — если удается найти точки соприкосновения с характером, с режиссером, то персонаж получается живой, но случаются и неудачи.
Тяжело было снимать «Кармен»?
И. П.: Была масса сложностей. Я, честно сказать, до сих пор многое, что в фильме делает мой герой, не смог для себя оправдать просто по-человечески. Безумно трудна была сцена, где Сергей избивает Кармен возле машины. Мы очень долго снимали, и у меня было очень много вопросов. Я сам никогда бы не смог ударить женщину, поэтому этот эпизод дался мне очень нелегко, я не мог понять, как это вообще возможно. У меня другой характер: я лучше уйду, промолчу, но не ударю ни в коем случае. А здесь сцена-то написана, ее надо играть вне зависимости от своих убеждений.
Какие еще поступки Сергея ты не можешь себе объяснить?
И. П.: Если по правде, я не до конца смог оправдать для себя саму суть этой картины: мой герой бросил все и ушел. Сейчас, на данном этапе своей жизни, мне настолько интересно работать, заниматься своим делом, что я даже не знаю, что должно произойти, чтобы я вот так взял и все бросил.
Кстати, скажи, а из-за чего на самом деле Сергей все бросает: это была большая любовь, страсть или что-то еще, как ты это для себя определил? Или, может, это у него просто характер, легко поддающийся внушению?
И. П.: Я не думаю, что характер у Сергея легко поддающийся, потому что он, несмотря ни на что, человек целостный. В этой ситуации страдания для мужчины заключались в том, что он чувствовал, как превратился в воздушный шарик, который женщина может легко тянуть за веревочку, тащить за собой, а он, мужчина, ничего не может с собой поделать. А если бы мой Сергей был податливый, у него бы подобное происходило сплошь и рядом и он проще бы относился к этому — знаешь, поддаваясь десять раз на дню, свыкаешься с этим, как, собственно, и со всем, что часто повторяется. А поскольку это не так, его сильно схватило это непривычное ощущение «воздушного шарика», схватило — и не отпустило. И все, он пошел до конца. В этом для меня целостность человека. Если бы он отступился на полпути, остановился, сказал: «Нет, нет, что со мной происходит?» — вот тогда бы для меня он был не целостным. А у моего героя все до конца: работать — так работать, любить — так любить. На все 100%. Из-за этого, кстати, парень и страдает. Все его переживания по большей части не из-за того, что он не с Кармен, а из-за того, что он переступил через себя, полностью раздавил свое «я» . В этом его внутренняя трагедия. И я не знаю, хорошо это или плохо. Понять это невозможно, пока с нами самими в жизни такого не произойдет. Сложно обвинять или оправдывать, не пережив подобное.
Но можно сказать, что ты такой же в плане целостности?
И. П.: Я не считаю себя целостным, потому что у меня еще нет достаточного опыта. Где-то все равно приходится поступаться своими принципами, иначе просто невозможно взрослеть.
От кого-нибудь из своих знакомых ты слышал отрицательные отзывы по поводу нового фильма?
И. П.: От друзей и знакомых — нет, но вообще слышал. Кто-то говорит, что мой герой в «Кармен» такой же, как и Травкин в «Звезде», говорят, что нет развития характера. Одна женщина сказала, что Сергей — тряпка. В какой-то степени действительно может так показаться, но на самом деле это жизнь, в фильме нет ничего сверхъестественного и нереального. И в жизни очень часто бывает, что самые крепкие орехи при виде женских глаз превращаются в кусок материи. Мне кажется, что в этом нет ничего плохого. Как раз в этот момент ты можешь совершить любой подвиг. Несмотря на то что сам размяк, готов свернуть горы.
Тебе присущ эгоизм?
И. П.: Да, присущ.
В последнее время много говорят о том, что это хорошо, оправданно и по жизни необходимо. Ты согласен?
И. П.: Я думаю, что сначала ты должен научиться уважать самого себя, и только тогда ты сможешь по-настоящему уважать других. Эгоизм формирует стержень, хребет личности. Если его не будет совсем, то человек растворится в других людях. Здоровая доля эгоизма обязательно должна присутствовать в каждом.
Отредактировано юлианна (27 февраля, 2012г. 21:56:55)
